Анархия-мать и Махно-бать - 7
Apr. 22nd, 2022 12:08 am![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
qebedoДолгая дорога в думах
Еще в Таганроге Нестор «познакомился» с тем, какой бардак большевики развели на фронте и в ближайшем тылу. Местные власти арестовали его «боевую подругу» Марусю Никифорову, а отряд ее распустили. Ну как распустили — анархисты не расходились и требовали выдать атаманшу, на подмогу примчался «черный» бронепоезд из Брянска, а Махно отстучал телеграмму верховному главнокомандующему советскими войсками Юга России Владимиру Антонову-Овсеенко и получил ответ: «Отряд анархистки Марии Никифоровой, как и товарищ Никифорова, мне хорошо известны. Вместо того чтоб заниматься разоружением таких революционных боевых единиц, я советовал бы заняться созданием их». В итоге специальный трибунал (два левых эсера и три большевика) Никифорову оправдал, и она со своим отрядом «отбыла на фронт».
Владимир Антонов-Овсеенко
Сам Махно, как и было сказано, подался в Москву, но делая большой крюк по России — Ростов-на-Дону, Царицын (где снова был свидетелем разоружения еще одного отряда анархистов некоего Петренко, а потом выступал на митинге следом за «товаГищем» Климентом Ворошиловым), Астрахань, Саратов. Всюду он общался с «товарищами анархистами» и, как признавался потом в мемуарах, наблюдал одновременно «подлость большевизма» и «слабость анархизма», который не мог создать централизованную организацию и вынужден был «лОжиться» на тех же фронтах под большевиков. В Москве Нестор «добрался» таки до «лидеров российской анархии» — встретился с Кропоткиным, Аршиновым, Алексеем Боровым, Львом Черным (ака Павлом Турчаниновым), Иудой Гроссманом (ака Рощиным) и пр. И с прискорбием понял, что «фактически не было таких людей, которые взялись бы за дело нашего движения и понесли бы его тяжесть до конца. Или если они и были, то, видимо, не хотели задумываться над катастрофическим положением нашего движения».
На митингах всяких послушал «гуляйпольский гость» и лидеров большевиков — Григория Зиновьева («пустобрех»), Льва Троцкого (впечатление произвел мощное — даже в мемуарах Нестор главного своего побивателя не пинает). И пришлось иТТиТЬ на поклон к ним — раздобыв в Моссовете пропуск в Кремль (и, видимо, какие-то рекомендации от анархистов — ну кто бы пустил в правительство РСФРС обычного «деревенского товарища из глубинки»), Махно пообщался там с Николаем Бухариным (в коридоре «мимокрокодилом») и Яковом Свердловым (побеседовали о войне в Украине), который заинтересовался «странным анархистом из глубинки, который за централизм и организацию» и на следующий день привел его к Ленину. С Ильичем побазланили о той же войне, о том, что большинство анархистов «балабольное гуано», а «вот с такими, как вы, товаГищами мы бы могли сотрудничать» и договорились, что Нестору помогут нелегально вернуться в Украину для «поджигания дубины народной войны».
Яков Свердлов (кликабелен)
Махно отправили к Владимиру Затонскому, одному из девяти участников Бюро по руководству повстанческой борьбой на оккупированной территории Украины (правительство в изгнании), который снабдил его поддельными документами и обеспечил переход «границы» промеж РСФСР и оккупированной немце-австрийцами территории. Причем его пытались «сосватать» в Харьков, но от уперся и ушел в свое Гуляйполе — несмотря на личный «консенсус» с Лениным, большевикам он «прислуживать» не хотел и решил «играть в свою игру». С фальшивым паспортом на имя Ивана Яковлевича Шепеля, учителя из Екатеринославской губернии, он 21 июля 1918 года перешел границу и добрался до родного Гуляйполя — не без приключений, так как проводник отказался сажать его на поезд, ибо он не сдал «экзамен» на «державну мову», так как основательно подзабыл украинский за последнее время.
До сих пор Нестор Махно как-то мало был похож на лидера народных масс — целый год только «батьковал» у себя на селе, балаболил на митингах, следовал в хвосте более энергичных товарищей из Александровска и Екатеринослава (типа той же Никифоровой), а как дошло до реального дела — слинял (ну, так всё это выглядело со стороны) и бежал аж до самой Москвы, хотя те же его соратники и родня (типа брата Савелия, а также односельчанина Федосия Щуся, бывшего матроса Черноморского флота) вернулись на родину и сколотили по партизанскому отряду, биясь супротив гетманцев и австрияков. Да и сейчас он залег в селе Терновка, у дядьки по матери Исидора Передерия, и слал оттуда послания к крестьянчеству, подписуясь «Ваш Нестор Иванович». Авторитет и место во главе повстанческих масс предстояло завоевывать заново…
Федос[ий] Щусь
Оккупанты — в Гуляйполе стоял мадьярский батальон — сожгли хату матери Махно, расстреляли его брата Емельяна (как инвалид войны и не лезший в дела младших братьев, он остался дома), а брата Карпа (обычный «бесполитический» работяга) забили плетьми до смерти (он умер, едва дойдя домой после истязания). Казнили и многих других «боевых товарищей». Причем Махно в мемуарах пишет, что сдавали их «богатеи и кулачье», но, судя по всему, занимались этим обычные пейзане — власть поменялась, и надо было выслуживаться. Так что, несмотря на пламенные письма, к сентябрю удалось сколотить только шайку из восьми «старых товарищей» (Алексей Марченко, Семен Каретник[ов], Алексей Чубенко и др.), которая занялась привычным делом — налетами. В одном поместье вырезали всю семью за то, что четыре брата-офицера служили гетману (и позаимствовали там семь винтовок, револьвер, семь лошадей и два седла). Махно снова почувствовал себя в своей стихии — переодевшись в мундиры державной варты (гетманской жандармерии), он сотоварищи перебил конный разъезд.
Кстати, политически разборчив нарождающийся «батько» не был — он активно сотрудничал с украинскими гайдамаками, партизанившими после разгона УНР, хранил у них оружие и скрывался там при случае. Также помогали местные подпольщики-коммунисты. Всех объединяла ненависть к гетЬману и оккупантам. А 23 сентября оборзел настолько, что набежал на родное село — но гарнизон был начеку, пришлось удирать огородами и, снова выдавая себя за офицера варты, 25 сентября в селе Марфополь заманить в засаду карательный отряд из 20 всадников. Через еще пару дней, собрав одномометно 400 человек «знакомых и знакомых знакомых», снова налетели на Гуляйполе — мадьяры ушли ловить… партизана Махно, оставили в селе всего одна рота и десяток вартовцев. Ненадолго захватив село, повстанцы обчистили батальонную кассу, раздав ее… пленным мадьярам (их же деньги — нам чужого не надо!), напечатали листовок и поскакали в степи — партизанить далее.
Мой ТелеЕлеграмМ - подписуйтесь, лайкайте и каментите.
Еще в Таганроге Нестор «познакомился» с тем, какой бардак большевики развели на фронте и в ближайшем тылу. Местные власти арестовали его «боевую подругу» Марусю Никифорову, а отряд ее распустили. Ну как распустили — анархисты не расходились и требовали выдать атаманшу, на подмогу примчался «черный» бронепоезд из Брянска, а Махно отстучал телеграмму верховному главнокомандующему советскими войсками Юга России Владимиру Антонову-Овсеенко и получил ответ: «Отряд анархистки Марии Никифоровой, как и товарищ Никифорова, мне хорошо известны. Вместо того чтоб заниматься разоружением таких революционных боевых единиц, я советовал бы заняться созданием их». В итоге специальный трибунал (два левых эсера и три большевика) Никифорову оправдал, и она со своим отрядом «отбыла на фронт».
Владимир Антонов-Овсеенко
Сам Махно, как и было сказано, подался в Москву, но делая большой крюк по России — Ростов-на-Дону, Царицын (где снова был свидетелем разоружения еще одного отряда анархистов некоего Петренко, а потом выступал на митинге следом за «товаГищем» Климентом Ворошиловым), Астрахань, Саратов. Всюду он общался с «товарищами анархистами» и, как признавался потом в мемуарах, наблюдал одновременно «подлость большевизма» и «слабость анархизма», который не мог создать централизованную организацию и вынужден был «лОжиться» на тех же фронтах под большевиков. В Москве Нестор «добрался» таки до «лидеров российской анархии» — встретился с Кропоткиным, Аршиновым, Алексеем Боровым, Львом Черным (ака Павлом Турчаниновым), Иудой Гроссманом (ака Рощиным) и пр. И с прискорбием понял, что «фактически не было таких людей, которые взялись бы за дело нашего движения и понесли бы его тяжесть до конца. Или если они и были, то, видимо, не хотели задумываться над катастрофическим положением нашего движения».
На митингах всяких послушал «гуляйпольский гость» и лидеров большевиков — Григория Зиновьева («пустобрех»), Льва Троцкого (впечатление произвел мощное — даже в мемуарах Нестор главного своего побивателя не пинает). И пришлось иТТиТЬ на поклон к ним — раздобыв в Моссовете пропуск в Кремль (и, видимо, какие-то рекомендации от анархистов — ну кто бы пустил в правительство РСФРС обычного «деревенского товарища из глубинки»), Махно пообщался там с Николаем Бухариным (в коридоре «мимокрокодилом») и Яковом Свердловым (побеседовали о войне в Украине), который заинтересовался «странным анархистом из глубинки, который за централизм и организацию» и на следующий день привел его к Ленину. С Ильичем побазланили о той же войне, о том, что большинство анархистов «балабольное гуано», а «вот с такими, как вы, товаГищами мы бы могли сотрудничать» и договорились, что Нестору помогут нелегально вернуться в Украину для «поджигания дубины народной войны».
Яков Свердлов (кликабелен)
Махно отправили к Владимиру Затонскому, одному из девяти участников Бюро по руководству повстанческой борьбой на оккупированной территории Украины (правительство в изгнании), который снабдил его поддельными документами и обеспечил переход «границы» промеж РСФСР и оккупированной немце-австрийцами территории. Причем его пытались «сосватать» в Харьков, но от уперся и ушел в свое Гуляйполе — несмотря на личный «консенсус» с Лениным, большевикам он «прислуживать» не хотел и решил «играть в свою игру». С фальшивым паспортом на имя Ивана Яковлевича Шепеля, учителя из Екатеринославской губернии, он 21 июля 1918 года перешел границу и добрался до родного Гуляйполя — не без приключений, так как проводник отказался сажать его на поезд, ибо он не сдал «экзамен» на «державну мову», так как основательно подзабыл украинский за последнее время.
До сих пор Нестор Махно как-то мало был похож на лидера народных масс — целый год только «батьковал» у себя на селе, балаболил на митингах, следовал в хвосте более энергичных товарищей из Александровска и Екатеринослава (типа той же Никифоровой), а как дошло до реального дела — слинял (ну, так всё это выглядело со стороны) и бежал аж до самой Москвы, хотя те же его соратники и родня (типа брата Савелия, а также односельчанина Федосия Щуся, бывшего матроса Черноморского флота) вернулись на родину и сколотили по партизанскому отряду, биясь супротив гетманцев и австрияков. Да и сейчас он залег в селе Терновка, у дядьки по матери Исидора Передерия, и слал оттуда послания к крестьянчеству, подписуясь «Ваш Нестор Иванович». Авторитет и место во главе повстанческих масс предстояло завоевывать заново…
Федос[ий] Щусь
Оккупанты — в Гуляйполе стоял мадьярский батальон — сожгли хату матери Махно, расстреляли его брата Емельяна (как инвалид войны и не лезший в дела младших братьев, он остался дома), а брата Карпа (обычный «бесполитический» работяга) забили плетьми до смерти (он умер, едва дойдя домой после истязания). Казнили и многих других «боевых товарищей». Причем Махно в мемуарах пишет, что сдавали их «богатеи и кулачье», но, судя по всему, занимались этим обычные пейзане — власть поменялась, и надо было выслуживаться. Так что, несмотря на пламенные письма, к сентябрю удалось сколотить только шайку из восьми «старых товарищей» (Алексей Марченко, Семен Каретник[ов], Алексей Чубенко и др.), которая занялась привычным делом — налетами. В одном поместье вырезали всю семью за то, что четыре брата-офицера служили гетману (и позаимствовали там семь винтовок, револьвер, семь лошадей и два седла). Махно снова почувствовал себя в своей стихии — переодевшись в мундиры державной варты (гетманской жандармерии), он сотоварищи перебил конный разъезд.
Кстати, политически разборчив нарождающийся «батько» не был — он активно сотрудничал с украинскими гайдамаками, партизанившими после разгона УНР, хранил у них оружие и скрывался там при случае. Также помогали местные подпольщики-коммунисты. Всех объединяла ненависть к гетЬману и оккупантам. А 23 сентября оборзел настолько, что набежал на родное село — но гарнизон был начеку, пришлось удирать огородами и, снова выдавая себя за офицера варты, 25 сентября в селе Марфополь заманить в засаду карательный отряд из 20 всадников. Через еще пару дней, собрав одномометно 400 человек «знакомых и знакомых знакомых», снова налетели на Гуляйполе — мадьяры ушли ловить… партизана Махно, оставили в селе всего одна рота и десяток вартовцев. Ненадолго захватив село, повстанцы обчистили батальонную кассу, раздав ее… пленным мадьярам (их же деньги — нам чужого не надо!), напечатали листовок и поскакали в степи — партизанить далее.
Мой ТелеЕлеграмМ - подписуйтесь, лайкайте и каментите.
![[identity profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/openid.png){kind=small}
no subject
Date: 2022-04-22 08:58 am (UTC)no subject
Date: 2022-04-22 09:00 am (UTC)