Под скрип гильотины - 12
Aug. 23rd, 2017 09:09 pm![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
qebedoРеволюция начинает - и не заканчивает
После событий 5-6 октября 1789 года лиры романтических историков умолкают почти на целых два года - ибо фейерверк насилия и "вооруженных противоборств" временно иссякает. Король затаился в Тюильри, подписывая приносимые ему законопроекты, а Учредительное собрание, засучив рукава, работает над "созиданием новой Франции". Огромная махина "старого порядка" была довольно быстро и довольно эффективно демонтирована, а вместо нее сооружена прекрасная конструкция, способная работать четко и безотказно - в теории...
И никакой не король Франции, а всего лишь "король французов"...
Из "милостью Божьей короля Франции и Наварры" Людовик XVI превратился в "милостью божьей и конституционного закона государства короля французов". Это изменение формулировки закрепляло смещение монарха с главного места в здании общественного устройства - отныне тут находилось Учредительное собрание, ставшее верховной властью в стране де-факто и де-юре. Король сохранял право назначать кабинет министров по своему усмотрению, но лишился прав безотчетно тратить госказну (ему с семьей положили "цивильный лист", то есть фиксированные суммы на содержание), объявлять войну и заключать мир - эти полномочия теперь перешли к представительному органу.
Министров отныне было 6, и они теперь назывались именно министрами, а не как ранее - государственными секретарями: внутренних дел, финансов, иностранных дел, юстиции, военный и военно-морской. 17 января 1790 года в стране была введена новая административная система: вся территория делилась на 83 департамента, департаменты - на дистрикты, дистрикты - на кантоны, кантоны - на коммуны (города и села). Большие коммуны делились на секции - в Париже их стало 48 (вместо ранее существовавших 60 округов). В каждом кантоне учреждался мировой суд, в каждом дистрикте - окружной, в столицах департамента появлялись уголовные суды. В Париже появлялись высшие судебные инстанции - Кассационный и Национальный верховный суды. Во всех судах теперь заседали присяжные.
Упразднялись все привилегии - сословные, корпоративные, территориальные и пр. 19 июля 1790 года было отменено наследственное дворянство и запрещено использовать название поместья (титул) как фамилию - все фамилии теперь были только родовыми. Лафайет, например, превратился в "гражданина Мотье", а Мирабо - в "гражданина Рикетти", и это на несколько недель запутало и почти парализовало парижские и провинциальные СМИ, а с ними и всю европейскую дипломатию.
Талейран-Перигор, епископ Отёна
Одной из самых масштабных реформ стала церковная. Во-первых, депутаты "разобрались" с имуществом духовенства - по предложению революционно настроенного епископа Отёна Шарля-Мориса де Талейран-Перигора, внесенному и принятому 10 октября 1790 года, все недвижимое имущество церкви отчуждалось в особый фонд, который подлежал продаже (тем, кто купит) для погашения того самого дефицита, из-за которого и начался весь сыр-бор еще при Калонне.
Во-вторых, духовенство стало "гражданским" и перешло на государственную службу - из ведения церкви изъяли регистрацию всех актов гражданского состояния (этим теперь занимались мэрии коммун), все церковные титулы, кроме кюре (приходского священника) и епископа упразднялись, а этих последних избирали граждане-выборщики (епископа - в департаменте, кюре - в приходе). Римский папа из церковной иерархии выкидывался, все клирики получали жалование от государства и обязаны были приносить присягу на верность стране и конституции.
Естественно, что папа Римский такую "ересь" не признал, объявив анафему и "крестовый поход, нах!", а вслед за ним воспротивились и все епископы Франции, кроме 7, и примерно половина приходских священников. "Неприсягнувшие" с тех пор стали "авангардом контрреволюции" и "любимыми жертвами" революционеров, постоянно возбуждая "несознательные массы" на борьбу против "козней диавольских".
Максимильен де Робеспьер (бюст 1791 года) и Петион
Аббат Грегуар
Природа не терпит пустоты - задавив "правых" в Учредительном собрании, "левые" во главе с "Триумвиратом Барнав-Дюпор-Ламет" постепенно получили новую оппозицию - "еще левее". Которые пока еще структурно не оформились, но уже заполучили наиболее упорных ораторов (о красноречии тут говорить непросто, ибо тот же Робеспьер, например, "читал всё по бумажке" и отличался довольно нудным противным голосом, лишенным внешних намеков на эмоции) - уже упоминавшихся депутатов Петиона, аббата Грегуара (вот он-то как раз и стал одним из семи "конституционных" епископов) и тусклого провинциального адвоката из Арраса Максимильена Мари Изидора де Робеспьера. Они активно критиковали политику "Триумвирата" и конституционных монархистов, которые хотели "затормозить и закончить" революцию, ограничив свободы прессы и собраний, введя цензуру и повышая избирательный ценз.
Но абсолютно никто, кроме очень узкого круга лиц, был не в курсе того, что самый авторитетный и известный человек во Франции, пламенный революционер и "боец за свободу" граф де Мирабо, превратившийся в "гражданина Оноре Рикетти", "продался Мордору". Ну как продался - после событий 5-6 октября 1789 года он решил, что "с этими выходками подлой черни пора кончать" и "закинул удочки" в окружении короля, предлагая себя на роль "тайного советника монархии", дабы "вести ее за руку к всеобщему благу и процветанию". Предлагаемые им меры вполне укладывались в модель конституционной монархии и не предполагали какой-то "реакции и контрреволюции". Просто вИдение будущего Франции у Мирабо и у его коллег по Учредительному собранию во многом не совпадало. А еще депутат очень хотел стать министром - но 17 ноября 1789 года Учредительное собрание запретило своим членам занимать министерские посты, против чего Мирабо яростно протестовал. Ну и, наконец, банально не хватало денег...
А Мирабо оказался не летчик, хотя вся страна была так рада...
На первых порах граф столкнулся с озлобленным неприятием - король, а особенно королева (к которой теперь почти полностью перешли функции "мозга семьи") относились к нему как к "бандиту с большой дороги" (и это мнение разделяли роялисты не только во Франции - Екатерина II писала, что "сей Мирабоа многия висельницы достоин"). Но к апрелю 1790 года даже Мария Антуанетта вынуждена была признать, что "с волками жить - волков прикармливать", и тайное сотрудничество Мирабо и королевского двора началось.
За почти год (с июля 1790 по апрель 1791 года) граф составил около 50 докладов, в которых давал весьма ценные наблюдения и рекомендации Людовику XVI, направляя его "на путь истинный". Взамен король погасил долги депутата (200 000 ливров), выплачивал ежемесячно 6000 ливров и единовременно передал через доверенное лицо миллион ливров. "Его не купили, ему платили!" - весьма патетично высказался по этому поводу в XIX веке литературный критик (то есть, безоговорочный эксперт по вопросам истории и политики) Сен-Бёв.
Чем бы оно всё закончилось - "большое ХЗ", ибо Мирабо был по-настоящему умным (а также абсолютно беспринципным) политиком, но, с другой стороны, слухи просочились в прессу, и скандал назревал. Не случилось "вскрытия фурункула" по причине того, что 2 апреля 1792 года Оноре Рикетти де Мирабо умер от болезни в возрасте всего 42 лет...
После событий 5-6 октября 1789 года лиры романтических историков умолкают почти на целых два года - ибо фейерверк насилия и "вооруженных противоборств" временно иссякает. Король затаился в Тюильри, подписывая приносимые ему законопроекты, а Учредительное собрание, засучив рукава, работает над "созиданием новой Франции". Огромная махина "старого порядка" была довольно быстро и довольно эффективно демонтирована, а вместо нее сооружена прекрасная конструкция, способная работать четко и безотказно - в теории...
И никакой не король Франции, а всего лишь "король французов"...
Из "милостью Божьей короля Франции и Наварры" Людовик XVI превратился в "милостью божьей и конституционного закона государства короля французов". Это изменение формулировки закрепляло смещение монарха с главного места в здании общественного устройства - отныне тут находилось Учредительное собрание, ставшее верховной властью в стране де-факто и де-юре. Король сохранял право назначать кабинет министров по своему усмотрению, но лишился прав безотчетно тратить госказну (ему с семьей положили "цивильный лист", то есть фиксированные суммы на содержание), объявлять войну и заключать мир - эти полномочия теперь перешли к представительному органу.
Министров отныне было 6, и они теперь назывались именно министрами, а не как ранее - государственными секретарями: внутренних дел, финансов, иностранных дел, юстиции, военный и военно-морской. 17 января 1790 года в стране была введена новая административная система: вся территория делилась на 83 департамента, департаменты - на дистрикты, дистрикты - на кантоны, кантоны - на коммуны (города и села). Большие коммуны делились на секции - в Париже их стало 48 (вместо ранее существовавших 60 округов). В каждом кантоне учреждался мировой суд, в каждом дистрикте - окружной, в столицах департамента появлялись уголовные суды. В Париже появлялись высшие судебные инстанции - Кассационный и Национальный верховный суды. Во всех судах теперь заседали присяжные.
Упразднялись все привилегии - сословные, корпоративные, территориальные и пр. 19 июля 1790 года было отменено наследственное дворянство и запрещено использовать название поместья (титул) как фамилию - все фамилии теперь были только родовыми. Лафайет, например, превратился в "гражданина Мотье", а Мирабо - в "гражданина Рикетти", и это на несколько недель запутало и почти парализовало парижские и провинциальные СМИ, а с ними и всю европейскую дипломатию.
Талейран-Перигор, епископ Отёна
Одной из самых масштабных реформ стала церковная. Во-первых, депутаты "разобрались" с имуществом духовенства - по предложению революционно настроенного епископа Отёна Шарля-Мориса де Талейран-Перигора, внесенному и принятому 10 октября 1790 года, все недвижимое имущество церкви отчуждалось в особый фонд, который подлежал продаже (тем, кто купит) для погашения того самого дефицита, из-за которого и начался весь сыр-бор еще при Калонне.
Во-вторых, духовенство стало "гражданским" и перешло на государственную службу - из ведения церкви изъяли регистрацию всех актов гражданского состояния (этим теперь занимались мэрии коммун), все церковные титулы, кроме кюре (приходского священника) и епископа упразднялись, а этих последних избирали граждане-выборщики (епископа - в департаменте, кюре - в приходе). Римский папа из церковной иерархии выкидывался, все клирики получали жалование от государства и обязаны были приносить присягу на верность стране и конституции.
Естественно, что папа Римский такую "ересь" не признал, объявив анафему и "крестовый поход, нах!", а вслед за ним воспротивились и все епископы Франции, кроме 7, и примерно половина приходских священников. "Неприсягнувшие" с тех пор стали "авангардом контрреволюции" и "любимыми жертвами" революционеров, постоянно возбуждая "несознательные массы" на борьбу против "козней диавольских".
Максимильен де Робеспьер (бюст 1791 года) и Петион
Аббат Грегуар
Природа не терпит пустоты - задавив "правых" в Учредительном собрании, "левые" во главе с "Триумвиратом Барнав-Дюпор-Ламет" постепенно получили новую оппозицию - "еще левее". Которые пока еще структурно не оформились, но уже заполучили наиболее упорных ораторов (о красноречии тут говорить непросто, ибо тот же Робеспьер, например, "читал всё по бумажке" и отличался довольно нудным противным голосом, лишенным внешних намеков на эмоции) - уже упоминавшихся депутатов Петиона, аббата Грегуара (вот он-то как раз и стал одним из семи "конституционных" епископов) и тусклого провинциального адвоката из Арраса Максимильена Мари Изидора де Робеспьера. Они активно критиковали политику "Триумвирата" и конституционных монархистов, которые хотели "затормозить и закончить" революцию, ограничив свободы прессы и собраний, введя цензуру и повышая избирательный ценз.
Но абсолютно никто, кроме очень узкого круга лиц, был не в курсе того, что самый авторитетный и известный человек во Франции, пламенный революционер и "боец за свободу" граф де Мирабо, превратившийся в "гражданина Оноре Рикетти", "продался Мордору". Ну как продался - после событий 5-6 октября 1789 года он решил, что "с этими выходками подлой черни пора кончать" и "закинул удочки" в окружении короля, предлагая себя на роль "тайного советника монархии", дабы "вести ее за руку к всеобщему благу и процветанию". Предлагаемые им меры вполне укладывались в модель конституционной монархии и не предполагали какой-то "реакции и контрреволюции". Просто вИдение будущего Франции у Мирабо и у его коллег по Учредительному собранию во многом не совпадало. А еще депутат очень хотел стать министром - но 17 ноября 1789 года Учредительное собрание запретило своим членам занимать министерские посты, против чего Мирабо яростно протестовал. Ну и, наконец, банально не хватало денег...
А Мирабо оказался не летчик, хотя вся страна была так рада...
На первых порах граф столкнулся с озлобленным неприятием - король, а особенно королева (к которой теперь почти полностью перешли функции "мозга семьи") относились к нему как к "бандиту с большой дороги" (и это мнение разделяли роялисты не только во Франции - Екатерина II писала, что "сей Мирабоа многия висельницы достоин"). Но к апрелю 1790 года даже Мария Антуанетта вынуждена была признать, что "с волками жить - волков прикармливать", и тайное сотрудничество Мирабо и королевского двора началось.
За почти год (с июля 1790 по апрель 1791 года) граф составил около 50 докладов, в которых давал весьма ценные наблюдения и рекомендации Людовику XVI, направляя его "на путь истинный". Взамен король погасил долги депутата (200 000 ливров), выплачивал ежемесячно 6000 ливров и единовременно передал через доверенное лицо миллион ливров. "Его не купили, ему платили!" - весьма патетично высказался по этому поводу в XIX веке литературный критик (то есть, безоговорочный эксперт по вопросам истории и политики) Сен-Бёв.
Чем бы оно всё закончилось - "большое ХЗ", ибо Мирабо был по-настоящему умным (а также абсолютно беспринципным) политиком, но, с другой стороны, слухи просочились в прессу, и скандал назревал. Не случилось "вскрытия фурункула" по причине того, что 2 апреля 1792 года Оноре Рикетти де Мирабо умер от болезни в возрасте всего 42 лет...
