qebedo | От Чосера до Киплинга

Зачем нужно читать Эдмунда Спенсера?

Каждый россиянин знает о Вильяме «нашем» Шекспире. Далеко не каждый (даже филолУХ) знает о Кристофере Марло. Об Эдмунде Спенсере, думаю, не знает 99% уважаемых россиян (тм)… Зато каждый уважаемый англичанин знает о Шекспире, Марло и Спенсере — они для него «золотой век елизаветинцев» и фигуры равновеликие по таланту. Отчего же этот поэт считается признанным классиком британской литературы, деля с Шекспиром лавры «ихнего Пушкина», и совсем не известен нам?

С чего бы начать ответ на такой непростой вопрос? Ну, наверное, с того, что Спенсер — лирик, то есть преуспел там, где не только Марло (проживший мало и успевший кроме драм всего-навсего одну поэму «Геро и Леандер», да и ту дописывали), но и Шекспир. И вот только не надо мне свистеть про сонеты — найдите хоть одного (!!!) человека, которому они нравятся больше пьес, а потом среди этих троих того, кто признал бы, что именно как автор сонетов Шекспир признан повсеместно величайшим. А вот Спенсер не написал ни одной драмы, вся его слава — это стихи и поэмы.

Впрочем, самая известная его поэма, даже не поэма, а поэмище-эпопеище — «Королева фей», которая относится не к лирике (повествованию о чувствах и эмоциях человеков), а к эпическому жанру. И в этом тоже Спенсер велик — сочинить шесть книг в стихах (а планировал 12 — но умер) «про добродетели», но так, что читают до сих пор, много подражали, но в итоге так ни у кого и не получилось повторить «епические подвиги, которые на самом деле аллегории, и аллегории в виде епических подвигов». Перевели на руссиянскую мову, и то токмо в нынешнем году, лишь первую книгу из шести — «Легенду о Рыцаре Алого Креста».

Как уже было сказано, задумано произведение было как гигантское скопище аллегорий — каждый персонаж епопеи что-то «олисестворяет». Например, рассылаемые королевой Глорианой на подвиги герои — это ходячие добродетели. В первой книге это «как бы Святость», ака Рыцарь Алого Креста, которого только ближе к концу (книги) называют Джорджем, и поскольку там же, в конце, он убивает дракона (который Гордыня и Ложь в одной тушке), мы понимаем, что он Сент-Джордж, святой патрон Англии, а красный крест — это сент-джордж-кросс, знамя Англии (красный крест на белом поле). Вот так вот всё закручено, а то, что св. Георгиос получается не просто «наугличанец», а эльф, да еще женится в итоге на красавице Уне (Единство — это чо, уния Англии, Шотландии и Ирландии? в Ирландии поэт, кстати, долго жил), дочке короля, владения которого от дракона избавил — почему, иначе говоря, такую ересь в XVI веке не сожгли на костре, тайна сия велика есмь...

Но перед счастливым концом Рыцарю Красного Креста и Уне приходится помыкаться — они сражаются со всякими воплощениями всё той же Лжи и Гордыни, их разлучает коварство ведьмы Дуэссы (Двуличной — она прикидывается Уной и морочит эльфа), они попадают в плен страшному великану, откуда их спасает принц Артур (будущий король), странствующий в поисках Глорианы, кою страстно любит «по напевам Рабиновича». В одном из приключений парочка даже попадает в некий «сад греха», где Люцифера (именно так — у Спенсера женщина и аццкий сотона одно лицо) катается в карете, в которую запряжены все семь смертных грехов. В общем, «сюжет сложный», и везде, куда не ткни, сплошные аллегории — поэт не хочет прямо говорить то, чего хочет сказать, хотя в итоге всё сводится к банальному «не греши, храни добродетель, бро».

Еще одно «большое у Спенсера», переведенное (тоже совсем недавно — пять лет назад) на русский — «Пастуший календарь». Это двенадцать (по числу месяцев) эклог... Ну вот, собственно, потому и не переводят Спенсера, ибо писал он в непопулярных у нас жанрах (ну, не сочинял Некрасов эклоги, да и у Мандельштама как-то не случилось). Эклога — это «буколический» (то бишь, «насвежеприродный») жанр, изображающий диалоги «пастухов овец в вакууме», родившийся в античной поэзии. Темой эклоги, на самом деле , может быть что угодно — вот Спенсер умудрился написать «пролюбоффь», про «старость и младость» и даже про «спор католицизма с протестантизмом в аллегорической форме притчи о козленке».

Естественно, воспринимать всерьез «типа болтовню типа гламурных пастухов, не обращающих особого внимания на типа овец» стремались даже сами древние греки и римлянцы — буколическая поэзия стала удобной формой литературной игры в «понарошки» и предполагала «легкость и ироничность» стихов. Именно это демонстрирует Спенсер — стихи его легки (а вот «комментарии», стилизованные под «древнеанглийский язык» времен Чосера, нарочито архаичны и выспренны) и ироничны. Причем не стёбной иронией на грани сарказма, а очень легкой и едва уловимой. В общем, «стихи про пастухов» никак не производят в этом случае впечатление чего-то натужного, искусственного или «ученого» (не скатываясь, всё-таки, в банальное рифмоплетство «без мозгов»).

Остальное, что есть — цикл сонетов «Аморетти», свадебная песнь «Эпиталамион» и «Четыре гимна» — мало что, думаю, прибавят к общей картине (я их на самом деле исчо не прочел). Для ответа на вопрос «зачем читать Эдмунда Спенсера?» сказанного достаточно — как поэт он способен писать в разных жанрах, умеет в лирики и эпос, может в иронию и не ограничивается «плотски-поцелуйными» темами, «демонстрируя широкий диапазон». Короче, он — как Пушкин. Кстати, согласно сведениям выставки «А. С. Пушкин и английская литература», Алесан-Сергеич Спенсера читал… Так что будь как Пушкин — читай Спенсера!