qebedo | Гасконец с мечом

Коварный европейский политИк

События, произошедшие в 1814 году и получившие название Норвежской революции и Шведско-норвежской войны, я уже достаточно подробно описывал. Кронпринц Карл Юхан наконец-то смог выполнить свое главное "предвыборное обещание" - компенсировал потерю Финляндии, присоединив Норвегию (ну, шведам так сказали для краткости, не заостряя внимание на том, что это была всего лишь личная королевская уния - что еще аукнется в обоих странах спустя сто лет), подняв свой авторитет и влияние на новой родине. Теперь оставался "мелкий пустяк" - вписываться объединенным королевством в новые политические реалии Европы, которые как раз начали утрясать в Вене, где собрался конгресс, решавший, что делать с навороченным сперва санкюлотами, а затем неким Аполионом в Европе за последние 20 лет.

Люси фон Харденберг, графиня фон Паппенхайм

Швецию на конгрессе представлял граф Лёвенъельм, у которого были четкие и короткие инструкции - ежели нет прямых указаний от начальства, во всем поддерживать Россию. Но было и "свое особое дело", не входившее в повестку дня всеевропейского заседалова - судьба Померании. Кронпринц решил не отдавать ее Дании (как было предусмотрено Кильским договором - в качестве "компенсации" за Норвегию), а... продать Пруссии. Ибо, например, одной только России королевство было должно 1,5 млн рублей, которые откуда-то надо было добывать. Для решения этого вопроса, помимо Лёвенъельма, Бернадот выбрал еще одного человека - банкира Сижисмона Жана Батиста Дена, с которым вел дела, еще будучи наместником Ханзы. Ден был близко знаком с графиней Люси фон Паппенхайм, дочерью фюрста Карла Аугуста фон Харденберга, государственного канцлера (главы МИД) Пруссии. Пока Лёвенъельм делал канцлеру официальное предложение, банкир ходатайствовал через дочку, чтобы часть сей суммы "неофициально" выплатили лично кронпринцу (ну очень любил Карл Юхан иметь собственные деньги "на кармане").

Против планов шведов выступили англичане, пытавшиеся надавить на Александра I, дабы тот "повлиял на своего шведского протеже" и даже уломавшие его подписать коллективную ноту в поддержку Дании. Австрийцы, со своей стороны, попытались выслать Дена из Вены, но за него заступились царь и фон Харденберг. В итоге Александр отозвал свою подпись под нотой, которая потеряла оттого всякий смысл - англичане вручили ее "от себя лично", на что Карл Юхан "пилювать хотел". Так что "померанский вопрос" решился, как и было задумано - территория отошла к Пруссии, которая выплатила компенсацию Швеции (3,5 млн талеров и 1,5 млн кронпринцу лично) и "немного Дании". Зато пришлось расстаться с Гваделупой - несостоявшееся "королевство для Оскара Бернадота" было уступлено Франции по Парижскому миру.

Наглый Шатобриан

Помимо Англии, не особо складывались и отношения с Францией - Людовик XVIII не нашел ничего умнее, как прислать послом в Стокгольм писателя ("христианина-легитимиста") и графа Франсуа-Рене да Шатобриана, который "намедни" в сочинении "Бонапарты и Бурбоны" вставил пару злобно-едких фраз лично про Бернадота. Так что агремана незадачливому посланнику не дали и выставили за дверь. Обострился и "густавианский вопрос" - царь ни с того, ни с сего (клялся, что по просьбе экс-королевы Фредерики Доротеи, сестры первой жены папы Александра) взял под опеку "Густава Густаффсона-мл.", сына изгнанного Густава IV Адольфа. А по поводу собственно экс-короля некоторые французские и прусские газеты начали тискать заметки о "скором возвращении его на трон". Ситуация немного утряслась только после того, как "Густав Густаффсон-ст." написал письмо (отчего-то английскому адмирату Сиднею Смиту, но с пометкой "довести до сведения участников конгресса"), что "никаких претензий не имеет", а вот его сын "пусть решает сам".

Окончательно отлегло, когда сам "полковник Густав Густаффсон-мл." написал лично Бернадоту, что отказывается претендовать на престол. А вот попытка Карла Юхана "защитить права" еще одного свояка, бывшего короля Неаполя Иоахима Наполеона Мюра[та], изгнанного из Италии австрийскими солдатами, успехом не увенчалась - несмотря на заявление о "недопустимости отнятия у монархов их престолов". События "100 дней" оживили уже, казалось, похороненные мечтания о троне Франции ("группа влияния" из мадам де Сталь, графини фон Паппенхайм и консула Сигнёля даже "предпринимала шаги"), но увы-с - у какого-то там Ватерлу англо-немце-голландцы поколотили "долетевшего орла" и восстановили в Европе статус-кво. Расходившиеся на хвостах ультра-роялисты даже предлагали новому первому министру Арману Эмманюэлю Софи Септимани де ВиньерО дю Плесси, герцогу (по-одесски - Дюку) де Ришельё, "возобновить травлю якобинца Бернадота", но тот "счел оное ниже своего и государства достоинства"...

Для герцога де Ришельё это как-то фу...

В общем, на внешнеполитической арене отношение к кронпринцу Карлу Юхану "котировалось низко" - его "наглый характер", дерзкие претензии и "плебейское происхождение, напоминавшее о временах власти поверженного узурпатора" морщили носики благородных донов. Бернадоту пришлось оставить мечты о "лидерстве в Эуропах" и сосредоточиться на внутренних шведских делах - в стране его как раз-таки очень полюбили и считали самым удачливым правителем за последние 100 лет, "вернувшим славу времен Карла XII"...