Олифантериада. Книга 1. Песнь об Олифанте
Jan. 3rd, 2019 01:38 am![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
qebedo1.
«Так Вы что же, полковник, русский?»
Генерал-лейтенант Артур Уэлсли, командующий английской армией в Португалии, с любопытством посмотрел на стоящего прямо перед ним офицера, даже не попытавшегося вытянуться во фрунт или изобразить священный страх перед начальством. Знаменитый нос генерала, за который он получил от солдат свое не менее знаменитое прозвище «Арти-Долгоносик», словно артиллерийское орудие на стену, был направлен в сторону полковника, а холодные серые глаза поблескивали то ли насмешливо, то ли презрительно — в комбинации с вечно поджатой по-упрямому нижней губой это никогда нельзя было определить точно.
«Так точно, милорд!»
«Вместо уставного «сэр», - подумал Уэлсли, но промолчал.
«Мой прадед, Тимоти Олифант, поступил в позапрошлом веке на русскую службу, к своему свояку, Патрику Гордону, и стал Тимофеем Патрикеевичем. С тех пор мы, Олифанты из Лохли, служили все в русской армии, пока мой отец Джерами, а по-русски Еремей Яковлевич, не проигрался в карты, повздорил с сыном знатного вельможи и убил его на дуэли. Прошлось срочно бежать всей семьей на родину предков. Сам я Андрей Еремеевич Олифант, просто все вокруг привыкли звать меня Эндрю».
«Давно служите?»
«С Фландрии».
«Как и я», - снова подумал Уэлсли, но вовремя вспомнил, что с Фландрии в 1794 году началась его боевая служба, а не строевая. Вслух же спросил:
«В каком полку служили?»
«Ганноверские гусары, корнет, потом лейтенант и обер-лейтенант».
«Почему ганноверские? И почему так быстро выросли в чинах?»
«В английских полках не нашлось вакансии. Генеральские и лордские сынки слетелись на войну, как мухи на мед, за орденами и чинами. Зато после кампании желающих служить здорово поубавилось, и я смог перейти в пехоту, в Шетландский хайлендерский. А в чинах быстро рос, потому что офицеров поубивало в достатке, а еще больше замерзли или от болезней померли».
Лорд Артур вздохнул, вспомнив реку Ваал и Бокстель.
«А что не понравилось в гусарах?»
«Пижоны, пьяницы, пустоголовые хвастуны, свою фамилию без ошибок половина написать не в состоянии. А всё из-за глупой привычки подражать французам. Лучше бы, как венгры, учились верхом ездить, чтобы из седла пьяными не выпадать».
«У Вас острый язык, полковник. Не мешает службе?»
«Когда полк сформирован на собственные деньги, шансы потерять его весьма невелики, милорд».
«Так Ваша семья богата?»
«Да, милорд, отец выгодно вложил деньги от продажи родового поместья — так, что через два года смог и его обратно выкупить, и пару соседских скупить».
«Редкая удача. То есть, Вы сформировали 113-й Шетландский хайлендерский заново?»
«Да, после того, как он был распущен - как-никак, с ним был в Голландии в 1799-м, уже капитаном, в 1801 в Египте стал майором».
Уэллесли наконец бросил взгляд на отчет интенданта. Левая бровь удивленно вскинулась вверх.
«Ваш батальон полностью укомплектован — тысяча штыков! У меня в армии нет батальона, который бы превышал 500 человек. Как Вам это удается?»
«Нанимаем местных вместо убитых. За мой счет».
«Португальцев?..»
«А еще испанцев, галисийцев, немцев и поляков, которые дезертируют из французской армии, когда узнают, что в Шетландском хайлендерском нет задержек в оплате, а еще полковник регулярно выплачивает премию. Есть даже пара бретонцев, которые настаивают, что они не французы».
«Португальцы в клетчатых штанах?!»
«Более того, милорд, нас есть один мавр, который так играет на волынке, что лучшие волынщики Хайленда попотеют с ним соревноваться».
Уэлсли не любил удивляться, но всё же предпочитал, чтобы его удивляли не французы, а собственные офицеры.
«Рапорты Ваших командиров о поведении батальона во время отступления прошлой зимой полны превосходных степеней. Прямо поэмы... Никогда бы не подумал, чтобы Боб Кроуфорд мог так изящно выражаться устно либо письменно. Всем Вы по нраву, кроме сэра Джона Хоупа — ну, он всегда с лошадьми ладил куда больше, чем с людьми, и если ему когда-нибудь поставят памятник, то он будет вместе с конем, причем не верхом, ибо пожалеет беднягу... В общем, о Вас отзываются как о хорошем, но своенравном командире».
«Скорее самостоятельном, милорд».
Носовое орудие дернулось, будто выстрелило в сторону полковника Олифанта двойным зарядом пороха:
«Не любите подчиняться приказам?»
«Приказ — это руководство к действию для каждого солдата, но он редко учитывает и указывает все подробности и детали, особенно проистекающие из изменений случайных обстоятельств во времени и пространстве... Считаю главным добиться поставленной приказом цели любыми возможными средствами и путями, выбор которых оставляю за собой, милорд».
Стальные глаза генерала сверкнули особенно ярко:
«Я беседую с вами не более пяти минут, полковник, но больше, чем то, что Вы до сих пор не генерал, меня удивляет то, что Вы еще не уволены из армии».
«Что поделать, милорд, миром правят деньги».
«Откуда у Вас столько денег, чтобы тратить на полк? И почему Вы не найдете им лучшего применения?»
Полковник Олифант впервые за время разговора улыбнулся:
«Ян Твардовски, старый друг и компаньон моего отца, безвылазно торчит на Лиссабонской бирже, превращая получаемую им от офицеров армии информацию в выгодные спекуляции. А также снабжает этой информацией отца для подобных же дел на Лондонской бирже. Я — всего лишь тихий компаньон семейного бизнеса, поставляющий часть этой информации. А воевать мне всегда нравилось больше, чем возиться с коммерческими бумагами или травить лис и истреблять виски в кампании сельских сквайров. Да и традиции — старшие сыновья Огилви из Лохли всегда становились солдатами».
Генерал подошел к окну, в которое обманчивое португальское лето стучало каплями дождя — побарабанить пальцами по стеклу, а затем вернулся к столу и развернул одну из лежащих на нем карт.
«Будем считать личное знакомство законченным, Олифант — к делу! Я и моя армия выступаем в Испанию, на соединение с генерал-капитаном Куэстой, этим старым гордым кастильским хрычом, который был бы прекрасным полководцем, если бы гордость и добродетель научились превращать в талант. Мы должны взять Мадрид, и где-нибудь на полпути к нему французы устроят нам славное сражение. Исход которого меня крепко беспокоит — настолько, что я совсем не отказываюсь от мысли просчитать самый худший вариант, по которому мне нужна будет Португалия, чтобы отступить туда. А вот, с севера — Галисия, в которой помимо нашего друга, генерал-капитана Ла Романы (которого я с куда большей радостью хотел бы встретить на месте Куэсты!), расположился маршал Ней со своим корпусом. И меня, черт побери, очень тревожит, что как бы Ла Романа не развлекал французов, они смогут послать пару батальонов вот сюда — на перевал Бланку-Негру, и тогда никто не сможет им помешать промаршировать до самого Порту! Мне нужен этот перевал, нужен до тех пор, пока я не войду в Мадрид или не отойду назад в Португалию, и потому 113-й Шетландский потеряет почетное право участвовать в предстоящем генеральном сражении. Умерьте свою гордость, Олифант!»
«С превеликим удовольствием, милорд. Я достаточно прослужил, чтобы ценить возможность лезть в пасть дьяволу по собственному разумению, а не исполняя чужие приказы».
«Вот и отлично. Приказы получите от де Ланси — без лишных подробностей, как Вы любите. И еще — я посылаю с вами офицера своего штаба».
«С какими поручениями?»
«Он будет... Вашим собеседником».
Уэлсли помолчал, постукивая пальцем по карте где-то между Саламанкой и Талаверой. Он явно ждал вопроса полковника и явно не дождался.
«Даже самый великий ум нуждается в собеседнике — в споре рождается истина, в чванливых монологах она умирает. Подполковник, которого я Вам пришлю, из штабных, умом скорее методичен, чем остр, но обладает бойким пером, что всегда обличает человека с живым воображением, а это на войне на войне небесполезно. Ну, и у него будет пара заданий, с которыми он должен будет справиться без Вас, самостоятельно».
«Итого, чтобы задание без глупых начальников не было куском чистого сахара, мне навязали шпиона. Ну да ладно, не впервой», - подумал Олифант, а вслух ответил на вопрос Уэлсли о том, что нужно его батальону:
«Естественно, пушки и кавалерия — как без них при самостоятельных действиях?»
Генерал уже погрузился в чтение неотложных бумаг — его вопрос был риторическим, а ответ — механической прелюдией к прощанию:
«Если бы я хотел послать туда дивизию, я бы выбрал Кроуфорда — всё равно он далеко, и к месту генеральной баталии скорее всего не поспеет. Обойдетесь без кавалерии и пушек, Олифант. Как это говорится у вас в России — не всё коту Пепельная среда?..»
«Масленница», - мысленно поправил его Олифант и ушел раздавать приказы по батальону для утреннего выступления.
