![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
Entry tags:
Войнописец и его резюме - 11
В дыму и сражениях
Во время пребывания 1-й армии в Дриссе Клаузевицу представился шанс вырваться с тяготившей его псевдоштабной работы при "декоративном" Фуле. Перед тем, как царь покинул армию, он встречался с генерал-лейтенантом Кристофом Генрихом (ака Христофором) фон Ливеном, бывшем послом в Берлине, который хорошо знал Карла и даже подписывал ему бумаги на выезд. По его протекции жаждущего "настоящего дела" подполковника перевели обер-квартирмейстером в 3-й кавалерийский корпус, которым командовал генерал-лейтенант граф Петр Пален (сын знаменитого убийцы императора Павла). Поскольку на самом деле (а не для тупого русского Синода) генерала звали Петер Йоганн Кристоф, он и его штаб прекрасно "размовляли по-германски", и пруссак хоть каким-то боком мог быть им иногда полезен. Следующую часть кампании Клаузевиц провел в этом кавалерийском соединении.
Генерал Пален
Вот что пишет сам сабж: "Генерал граф Пален считался одним из лучших кавалерийских офицеров русской армии. Ему еще не исполнилось сорока лет; это был человек простой в обращении, с открытым характером, правда, без особых дарований и научных познаний, но отличавшийся находчивым умом и светской воспитанностью. Как солдат он служил с отличием, был очень храбр, спокоен и решителен, а на занимаемом им посту эти качества имеют первенствующее значение. Так как он в совершенстве владел немецким языком, да и вообще по существу более походил на немца, чем на русского, то автору это назначение было особенно приятно. Но его неприятно поразило назначение к графу Палену в качестве старшего офицера Генерального штаба (обер-квартирмейстера) корпуса. Автор совершенно определенно просил назначить его либо вторым офицером Генерального штаба, либо адъютантом, так как он почти совсем не знал русского языка; но полковник Толь был бы очень доволен, если бы назначение, состоявшееся по рекомендации полковника Вольцогена, сразу выявило свою нецелесообразность".
Снова эти липкиЯ штабныЯ интригЕ... Далее в мемуарах Клаузевиц описывает общий ход кампании, критикуя ошибки и просчеты русского генералитета (и Палена в том числе) - впрочем, не со злобой, а с холодным рассчетливым профессионализмом. Он довольно скептично оценивает и Барклая, и Багратиона, весьма язвительно - Толя, а насчет Кутузова высказывается так: "Кутузов был старше Барклая на 15 лет; он приближался к семидесятому году жизни и не обладал той физической и духовной дееспособностью, которую нередко можно еще встретить у военных в этом возрасте. В этом отношении он, следовательно, уступал Барклаю, но по природным дарованиям, безусловно, его превосходил. В молодости Кутузов был хорошим рубакой и отличался при этом большой духовной изощренностью и рассудительностью, а также склонностью к хитрости. Этих качеств уже достаточно, чтобы стать хорошим генералом. Но он проиграл Наполеону несчастное Аустерлицкое сражение и никогда этого не мог забыть. Теперь ему пришлось стать во главе всех боевых сил, руководить на беспредельных пространствах несколькими сотнями тысяч против нескольких сотен тысяч противника и при крайнем напряжении национальных сил русского государства спасти или погубить в целом это государство. Эти были такие задачи, которые его умственный взор не привык охватывать и для разрешения которых он все же не обладал достаточными природными дарованиями... По нашему мнению, Кутузов проявил себя лично в этой роли далеко не блестяще и даже значительно ниже того уровня, какого можно было от него ожидать, судя по тому, как он действовал раньше".
Достаточно подробно останавливается Клаузевиц на Бородинском сражении, разыгрывая роль "Капитана О." - излагая вещи, очевидные всем и каждому, кто не укурен угаром ложного патриотизма. Довольно жестко характеризуют его внешне бесстрастные фактологические зарисовки Кутузова - сидящего за холмом, закрывающим от него обзор поля боя, но и от вражеских ядер тоже... А уж история о том, как был организован самый любимый рейд всехдебилов казаков в мире - это просто ода тому, как и через какое место в России всё обычно делается. Короче, читайте - не могу же я все мемуары запихнуть сюда.
Вообще, воспоминания Клаузевица помимо острых и точных замечаний насчет военного дела содержат еще и мастерские портреты - обычно краткие, но емкие и весьма "остающиеся в памяти". Можно привести еще один пример (помимо уже цитировавшихся): "Личность графа Растопчина не такова, чтобы можно было предположить, что движущей силой его поступка (поджога Москвы - Д.К.) были экзальтированное чувство или грубый фанатизм. Он обладает характером и образованием ловкого светского человека, привитыми к ярко выраженной русской натуре. С Кутузовым он находился в открыто враждебных отношениях, причем Растопчин обвинял Кутузова в том, что он до последней минуты нагло лгал, уверяя его и весь свет, что попытается для спасения Москвы дать еще одно сражение".
Граф Ростопчин
После того, как русская армия покинула Москву, Клаузевиц получил новое назначение - 22 августа 1812 года под Ригой погиб его соотечественник (тоже перешедший в русскую службу) подполковник Карл Людвиг Генрих фон Тидеман, начальник штаба корпуса Эссена, и Александр I распорядился назначить на его место Клаузевица. "Приказ уже лежал несколько недель в главной квартире и в сумятице текущих дел остался бы совершенно позабытым, если бы один из младших офицеров по дружбе не сообщил о нем автору". Но первая попытка отбыть к месту новой службы не удалась - на дороге злобные и "бЗдительные" ополченцы офицера, не знающего по-русски, да еще со слугой-поляком, не пропустили, просили сказать "спасибо", что не убили, и заставили вернуться обратно. Пришлось дожидаться, когда в Петербург поедет русский офицер, так что в столицу Клаузевицу удалось попасть только в середине октября...
Карл узнал, что генерал Эссен получил отставку, и на его место был назначен Филиппо Паулуччи, итальянский эмигрант, произведший на него еще летом в Главной квартире "незабываемое" впечатление: "Это был человек беспокойного ума, отличавшийся необыкновенной говорливостью. Одному Богу известно, каким образом из этих его качеств сделали вывод относительно его исключительной способности руководить крупными операциями и разрешать труднейшие вопросы войны. Обладая сумбурной головой, он отличался отнюдь не добродушным характером, а потому скоро стало ясно, что ни один человек не сможет с ним ужиться". Так что ехать начальником штаба к нему не улыбалось, так что весьма кстати подвернулось другое назначение - в Петербурге формировался из военнопленных германцев Русско-немецкий легион, и Клаузевиц попросился туда офицером генштаба. А покамест легион еще не был создан, его временно услали на "Белорусский фронт" - туда, где сумрачные немецкие гении вели русских солдат вот уже много недель на завоеваниевеликого и неприступного заштатного и малоизвестного Полоцка...
Во время пребывания 1-й армии в Дриссе Клаузевицу представился шанс вырваться с тяготившей его псевдоштабной работы при "декоративном" Фуле. Перед тем, как царь покинул армию, он встречался с генерал-лейтенантом Кристофом Генрихом (ака Христофором) фон Ливеном, бывшем послом в Берлине, который хорошо знал Карла и даже подписывал ему бумаги на выезд. По его протекции жаждущего "настоящего дела" подполковника перевели обер-квартирмейстером в 3-й кавалерийский корпус, которым командовал генерал-лейтенант граф Петр Пален (сын знаменитого убийцы императора Павла). Поскольку на самом деле (а не для тупого русского Синода) генерала звали Петер Йоганн Кристоф, он и его штаб прекрасно "размовляли по-германски", и пруссак хоть каким-то боком мог быть им иногда полезен. Следующую часть кампании Клаузевиц провел в этом кавалерийском соединении.
Генерал Пален
Вот что пишет сам сабж: "Генерал граф Пален считался одним из лучших кавалерийских офицеров русской армии. Ему еще не исполнилось сорока лет; это был человек простой в обращении, с открытым характером, правда, без особых дарований и научных познаний, но отличавшийся находчивым умом и светской воспитанностью. Как солдат он служил с отличием, был очень храбр, спокоен и решителен, а на занимаемом им посту эти качества имеют первенствующее значение. Так как он в совершенстве владел немецким языком, да и вообще по существу более походил на немца, чем на русского, то автору это назначение было особенно приятно. Но его неприятно поразило назначение к графу Палену в качестве старшего офицера Генерального штаба (обер-квартирмейстера) корпуса. Автор совершенно определенно просил назначить его либо вторым офицером Генерального штаба, либо адъютантом, так как он почти совсем не знал русского языка; но полковник Толь был бы очень доволен, если бы назначение, состоявшееся по рекомендации полковника Вольцогена, сразу выявило свою нецелесообразность".
Снова эти липкиЯ штабныЯ интригЕ... Далее в мемуарах Клаузевиц описывает общий ход кампании, критикуя ошибки и просчеты русского генералитета (и Палена в том числе) - впрочем, не со злобой, а с холодным рассчетливым профессионализмом. Он довольно скептично оценивает и Барклая, и Багратиона, весьма язвительно - Толя, а насчет Кутузова высказывается так: "Кутузов был старше Барклая на 15 лет; он приближался к семидесятому году жизни и не обладал той физической и духовной дееспособностью, которую нередко можно еще встретить у военных в этом возрасте. В этом отношении он, следовательно, уступал Барклаю, но по природным дарованиям, безусловно, его превосходил. В молодости Кутузов был хорошим рубакой и отличался при этом большой духовной изощренностью и рассудительностью, а также склонностью к хитрости. Этих качеств уже достаточно, чтобы стать хорошим генералом. Но он проиграл Наполеону несчастное Аустерлицкое сражение и никогда этого не мог забыть. Теперь ему пришлось стать во главе всех боевых сил, руководить на беспредельных пространствах несколькими сотнями тысяч против нескольких сотен тысяч противника и при крайнем напряжении национальных сил русского государства спасти или погубить в целом это государство. Эти были такие задачи, которые его умственный взор не привык охватывать и для разрешения которых он все же не обладал достаточными природными дарованиями... По нашему мнению, Кутузов проявил себя лично в этой роли далеко не блестяще и даже значительно ниже того уровня, какого можно было от него ожидать, судя по тому, как он действовал раньше".
Достаточно подробно останавливается Клаузевиц на Бородинском сражении, разыгрывая роль "Капитана О." - излагая вещи, очевидные всем и каждому, кто не укурен угаром ложного патриотизма. Довольно жестко характеризуют его внешне бесстрастные фактологические зарисовки Кутузова - сидящего за холмом, закрывающим от него обзор поля боя, но и от вражеских ядер тоже... А уж история о том, как был организован самый любимый рейд всех
Вообще, воспоминания Клаузевица помимо острых и точных замечаний насчет военного дела содержат еще и мастерские портреты - обычно краткие, но емкие и весьма "остающиеся в памяти". Можно привести еще один пример (помимо уже цитировавшихся): "Личность графа Растопчина не такова, чтобы можно было предположить, что движущей силой его поступка (поджога Москвы - Д.К.) были экзальтированное чувство или грубый фанатизм. Он обладает характером и образованием ловкого светского человека, привитыми к ярко выраженной русской натуре. С Кутузовым он находился в открыто враждебных отношениях, причем Растопчин обвинял Кутузова в том, что он до последней минуты нагло лгал, уверяя его и весь свет, что попытается для спасения Москвы дать еще одно сражение".
Граф Ростопчин
После того, как русская армия покинула Москву, Клаузевиц получил новое назначение - 22 августа 1812 года под Ригой погиб его соотечественник (тоже перешедший в русскую службу) подполковник Карл Людвиг Генрих фон Тидеман, начальник штаба корпуса Эссена, и Александр I распорядился назначить на его место Клаузевица. "Приказ уже лежал несколько недель в главной квартире и в сумятице текущих дел остался бы совершенно позабытым, если бы один из младших офицеров по дружбе не сообщил о нем автору". Но первая попытка отбыть к месту новой службы не удалась - на дороге злобные и "бЗдительные" ополченцы офицера, не знающего по-русски, да еще со слугой-поляком, не пропустили, просили сказать "спасибо", что не убили, и заставили вернуться обратно. Пришлось дожидаться, когда в Петербург поедет русский офицер, так что в столицу Клаузевицу удалось попасть только в середине октября...
Карл узнал, что генерал Эссен получил отставку, и на его место был назначен Филиппо Паулуччи, итальянский эмигрант, произведший на него еще летом в Главной квартире "незабываемое" впечатление: "Это был человек беспокойного ума, отличавшийся необыкновенной говорливостью. Одному Богу известно, каким образом из этих его качеств сделали вывод относительно его исключительной способности руководить крупными операциями и разрешать труднейшие вопросы войны. Обладая сумбурной головой, он отличался отнюдь не добродушным характером, а потому скоро стало ясно, что ни один человек не сможет с ним ужиться". Так что ехать начальником штаба к нему не улыбалось, так что весьма кстати подвернулось другое назначение - в Петербурге формировался из военнопленных германцев Русско-немецкий легион, и Клаузевиц попросился туда офицером генштаба. А покамест легион еще не был создан, его временно услали на "Белорусский фронт" - туда, где сумрачные немецкие гении вели русских солдат вот уже много недель на завоевание
no subject
no subject
За Christoph Heinrich спасибо)
no subject
no subject
no subject
no subject
no subject
no subject
no subject
no subject
no subject
no subject
no subject
no subject
А смысл был не в том, чтобы отступать, а чтобы при этом Бородинских битв не устраивать и армию не класть.
no subject
no subject
no subject
no subject
no subject
no subject
хотя, если судить по перемещению - то нет